У меня часто спрашивают, когда я провел свой первый тренинг. Но я этого не помню.
Мама говорит, что у меня была манера собирать вокруг себя детей и что-то им рассказывать. Наверное, это был прообраз моих нынешних stage-тренингов.
А я считал, что мне уготована судьба летчика. Мой отец летчик, и в детстве я даже не видел другого варианта: в доме летчики, летные аксессуары, живем в гарнизонах, и самолеты летают. Все строилось вокруг этого.
Но папа говорил, что мне нужно быть не летчиком, а политработником. «Больно ты выступаешь хорошо!», – сказал он мне несколько раз. Мы даже выбрали для моей дальнейшей учебы Курганское высшее военно-политическое авиационное училище.
Потом пришел 8 класс, стал надвигаться выбор жизненного пути, и родители настаивали, чтобы я шел в Суворовское училище. А потом произошел случай, который определил всю мою дальнейшую жизнь.
Я как-то раз понуро пошел в военкомат, уже не будучи уверенным в том, что я хочу такой сценарий жизни. И вдруг там мне сказали, что я не пройду в летное училище, потому что слишком рослый. Там ограничение 185 см, а у меня рост 192 см. Мне предложили забыть об авиации. Тогда я сказал: «Или авиация, или ничего». Развернулся и ушел. Нашел-таки повод
В 9 классе, когда передо мной снова возникла неопределенность в выборе профессии, к нам в школу пришел Александр Аркадьевич Чумаков, учитель русского языка и литературы. Он предложил мне новый вариант ролевой модели – сильного, интеллектуального, доброго, талантливого… филолога.
«Мужчина, и не военный» – для меня это было нечто. В офицерских семьях всегда было пренебрежительное отношение к «пиджакам». Но передо мной возникла модель мужчины с гуманитарным образованием, он вдохновил не только меня, но и полпараллели, и мы все подали документы на филфак.
Первое мое публичное выступление на комсомольском собрании с помощью коуча прошло под его патронатом. И это был тот момент, когда я поймал кураж на сцене 💥
Вы помните, появление чьей фигуры стало определяющим в вашей жизни?